Дима
Екатеринбург
У меня ВИЧ с 97-го года. Да, это долго. Почти половину этого времени я принимаю терапию и могу точно сказать, что стоило начать раньше. Потому что в тюрьме я успел дойти до той вирусной нагрузки, где уже не можешь игнорировать ВИЧ. Чуть не умер от туберкулеза и пневмонии.
Но начал принимать АРВТ, а спустя 4 года покончил с наркотиками — с того дня чист. Сейчас я консультирую по ВИЧ и руковожу филиалом БФ «Шанс» — помогаю людям в трудной жизненной ситуации. У меня две собаки и две кошки. Все по фен-шую. Когда есть время — занимаюсь кровлей. Просто потому что люблю.
Но я прекрасно помню все и по-своему ценю тот опыт, который есть. Он помогает лучше понимать, что у людей в голове творится.
В 2019 году мы запустили проект «Возвращение». Пока карантин не объявили, ездили по тюрьмам и рассказывали про ВИЧ. Причем, половину из них я знал так хорошо, что даже какая-то ностальгия просыпалась.
Послушать-то многие приходят — с тем, чтобы поверить, проблема. Мало кто понимает, что ситуация с ВИЧ поменялась. Что больше не надо пить устаревший стокрин — препарат, от которого шатало, как пьяного. Соответственно, и доверия часто нет на фоне мифов. Кто-то видит заговор, кто-то просто в отрицание уходит.
И одним надо услышать грустную историю, другим смешную, а с третьими — пожестче поговорить. В конце концов, кто-то помнит или знает, каким я сам был когда-то — и видят, каким стал и как теперь живу. Тоже так хотят.
Нет какого-то способа убедить человека взяться за голову и жить.
Добро и личный опыт — вот все, что есть.
Но я прекрасно помню все и по-своему ценю тот опыт, который есть. Он помогает лучше понимать, что у людей в голове творится.
В 2019 году мы запустили проект «Возвращение». Пока карантин не объявили, ездили по тюрьмам и рассказывали про ВИЧ. Причем, половину из них я знал так хорошо, что даже какая-то ностальгия просыпалась.
Послушать-то многие приходят — с тем, чтобы поверить, проблема. Мало кто понимает, что ситуация с ВИЧ поменялась. Что больше не надо пить устаревший стокрин — препарат, от которого шатало, как пьяного. Соответственно, и доверия часто нет на фоне мифов. Кто-то видит заговор, кто-то просто в отрицание уходит.
И одним надо услышать грустную историю, другим смешную, а с третьими — пожестче поговорить. В конце концов, кто-то помнит или знает, каким я сам был когда-то — и видят, каким стал и как теперь живу. Тоже так хотят.
Нет какого-то способа убедить человека взяться за голову и жить.
Добро и личный опыт — вот все, что есть.
Ссылки в соцсети
