Юля
Челябинск
Я не ожидала, что это может случиться со мной. Думаю, для многих ВИЧ начинается с этой мысли. «Это не может случиться со мной». Я заразилась от молодого человека в отношениях. Он не употреблял наркотики — просто никогда не проверялся на ВИЧ, а мне сказал, что проверялся и с ним всё в порядке. Так он заразил меня — и точно ещё трёх девушек в прошлом, как выяснилось потом. Так что, по сути, меня подвело банальное доверие.
Нас предупредила его бывшая девушка — позвонила, рассказала, что у неё нашли ВИЧ на медкомиссии. Дальше — лаборатория, срочно поехали сдавать анализ. Нам не перезвонили сразу — значит, подозрение на ВИЧ. И все подтвердилось.
Я не пряталась и не замкнулась в себе — и это было правильным решением. Друзья узнали сразу, были рядом. На следующий день рассказала маме. Позже решила рассказать её подруге — поняла, что ей будет тяжело это одной переживать.
Мы с партнером сразу встали на учет в СПИД-Центр, но с принятием статуса было сложнее. Мне стало трудно работать даже на фрилансе. Голова была забита мыслями про ВИЧ. Партнер впал в депрессию, начал выпивать. Мне тяжело было эмоционально вытаскивать нас обоих, и через полгода мы расстались.
Потом я пошла к психологу в СПИД-Центр. Мне хватало информации о ВИЧ. Не хватало понимания: как жить дальше? Он меня и отправил на группу поддержки. Конечно, там есть и наркозависимые — и это меня смущало. От этого никуда не денешься. Всё думала: как я тут оказалась? Но факт остаётся: группа дала мне возможность выбраться из эмоциональной ямы.
Так я начала сама активно помогать новичкам. Отвечала на вопросы. Кто-то выходил на меня в соцсетях. По сути — уже тогда начала консультировать, а потом уже прошла полноценное обучение на равного консультанта.
Главная проблема ВИЧ — что вроде бы информации достаточно, а люди продолжают верить в отголоски 90-х. Что это «чума 20-го века», что это про наркоманов и проституток. Хотя на самом деле половым путём теперь заражается по стране куда больше людей. Просто им страшнее с этим что-то делать. Сложнее принять, что это теперь и про них тоже.
Все боятся родственников, осуждения, какой-то изоляции от привычной жизни. Я и сама через это прошла, хотя быстро обратилась к поддержке друзей и начала наблюдаться у врачей, принимать терапию.
Ты всё равно рассказываешь людям какую-то полуправду. И постоянно думаешь об этом, держишь в голове, что и кому рассказал. Я прямо список вела: кому и когда говорила про свой статус. Постоянно в напряжении находилась, пока не открыла свой статус в декабре 2018. И стараюсь помочь людям, которые боятся ещё больше, сбросить этот груз. Ведь на первом шаге это самое главное — просто выслушать чужую историю и дать человеку понимание и принятие.
А дальше уже проще. Важно показать: я живу. Живу нормальной жизнью. Значит, и ты можешь.
Я не пряталась и не замкнулась в себе — и это было правильным решением. Друзья узнали сразу, были рядом. На следующий день рассказала маме. Позже решила рассказать её подруге — поняла, что ей будет тяжело это одной переживать.
Мы с партнером сразу встали на учет в СПИД-Центр, но с принятием статуса было сложнее. Мне стало трудно работать даже на фрилансе. Голова была забита мыслями про ВИЧ. Партнер впал в депрессию, начал выпивать. Мне тяжело было эмоционально вытаскивать нас обоих, и через полгода мы расстались.
Потом я пошла к психологу в СПИД-Центр. Мне хватало информации о ВИЧ. Не хватало понимания: как жить дальше? Он меня и отправил на группу поддержки. Конечно, там есть и наркозависимые — и это меня смущало. От этого никуда не денешься. Всё думала: как я тут оказалась? Но факт остаётся: группа дала мне возможность выбраться из эмоциональной ямы.
Так я начала сама активно помогать новичкам. Отвечала на вопросы. Кто-то выходил на меня в соцсетях. По сути — уже тогда начала консультировать, а потом уже прошла полноценное обучение на равного консультанта.
Главная проблема ВИЧ — что вроде бы информации достаточно, а люди продолжают верить в отголоски 90-х. Что это «чума 20-го века», что это про наркоманов и проституток. Хотя на самом деле половым путём теперь заражается по стране куда больше людей. Просто им страшнее с этим что-то делать. Сложнее принять, что это теперь и про них тоже.
Все боятся родственников, осуждения, какой-то изоляции от привычной жизни. Я и сама через это прошла, хотя быстро обратилась к поддержке друзей и начала наблюдаться у врачей, принимать терапию.
Ты всё равно рассказываешь людям какую-то полуправду. И постоянно думаешь об этом, держишь в голове, что и кому рассказал. Я прямо список вела: кому и когда говорила про свой статус. Постоянно в напряжении находилась, пока не открыла свой статус в декабре 2018. И стараюсь помочь людям, которые боятся ещё больше, сбросить этот груз. Ведь на первом шаге это самое главное — просто выслушать чужую историю и дать человеку понимание и принятие.
А дальше уже проще. Важно показать: я живу. Живу нормальной жизнью. Значит, и ты можешь.
